Литературное творчество Михаила Никишина

[Михаил Никишин]

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГРАЖДАНИН

Никто не знал, ни как его зовут, ни где живет, ни чем вообще по жизни занимается. Даже внешность у него и то для всех была разной – одни говорили, что это высокий, широкоплечий мужик с пушистой черной бородой, другие – что он наоборот росту был небольшого и бороду имел коротенькую, а вдобавок еще очки носил в серой толстой оправе… Одни одевали его в длинное кофейного цвета пальто и старые потрепанные сапоги, другие переодевали в затертую кожаную куртку и джинсы, добавляя к этому облику невзрачную шляпу пирожком. В общем единого мнения ни у кого не было, сходились только в одном – после его появления все менялось.
География его появлений тоже была весьма обширная. Сначала он облюбовал себе центр города – то на лавках сидел около «Октября», то по цветочной аллее неспешно бродил, то около почты перед «Кристаллом» стоял, газету почитывал. Потом переместился южнее – замечали его и около «Меридиана», в «Пятерочку» на улице Победы как-то заглядывал, бродил и по Южному рынку. Ну а последние два месяца появляться стал на восточной стороне – то около «Центрального», то рядом с двадцать первой медсанчастью на остановке, то на небольшом островке посреди Юбилейного пруда. Последнее особенно удивляло – как он туда-то смог залезть, а главное, зачем…
Однажды, услыхав громкий плач около одного подъезда в доме по улице Мичурина, этот неопределенного возраста человек, шедший совсем в другую сторону, вдруг остановился, чуть помедлил сначала, прислушался, а потом решительно зашагал к тому подъезду. И уже там обнаружил сидящую прямо на земле девочку, лет пяти-шести так на вид, ревущую во все горло.
Когда он подошел к ней, девочка, что удивительно, не испугалась. Наоборот, перестала плакать и взглянула на появившегося гражданина даже с некоторым удивлением.
- Ну привет! – произнес, улыбаясь гражданин. – Чего плачем?
- Мама… Мама меня… - отрывисто произнесла девочка, а потом не выдержала и снова залилась слезами.
- Так! И что же сделала мама? – поинтересовался гражданин. – Только вот давай на будущее договоримся – никаких слез. Тебе сколько, кстати?
- Ше-есть! – тоненько протянула сквозь плач девочка.
- Вот, шесть уже, большая совсем, а ревешь как годовалая. Ну-ка, давай расскажи, что случилось?
- Мама там… с дядями сидит, телевизор смотрят и бутылки пьют… А меня она здесь посадила, говорит чтоб не мешалась… - проговорила девочка, уставившись на гражданина полными слез глазами.
- А ну-ка поднимаемся! – большая и крепкая (или маленькая и сухонькая) рука аккуратно подхватила девочку и поставила ее на ноги, отряхивая платьице от дорожной пыли. – Пойдем-ка.
- Куда?
- К маме твоей.
- Я их боюсь там всех! – горячо зашептала девочка. – Не хочу!
- А ты не бойся. Я им только пару слов скажу – они и подобреют.
- А это как? – теперь девочка уже заметно заинтересовалась. – Что вы им скажете?
- Так пойдем, и послушаешь! – гражданин взял девочку за руку и они направились в подъезд. – На каком этаже живешь?
- На втором.
- Отлично. Высоко не надо подниматься, а то ведь я в возрасте уже, ходить-то сложновато.
- Вот моя дверь! – сообщила девочка, показывая гражданину квадратный облупленный кусок дерева с бесформенной дыркой вместо глазка.
- Звонок работает?
- Да, звоните. – Тут девочка немного попятилась в сторону.
- Эй, ты что! Мы же договорились – не бояться! – снова улыбнулся ей гражданин.
В глубине квартиры послышался пронзительный громкий звонок, а в следующую секунду – отборный трехэтажный мат, сводящийся к выяснению личности потревожившего обитателей квартиры человека. Зашаркали то ли тапки, то ли шлепанцы и в дырке появился опухший от беспрерывного пьянства глаз.
- Кого там еще х… несет! – пьяно протянули изнутри.
- Анатолий, позовите, пожалуйста, хозяйку, - вежливо попросил гражданин.
- А ты кто еще такой будешь? И вообще она спит!
- Она не спит, - мягко ответил гость. – Я ненадолго.
- Аа, ну е.. твою мать, так бы и сказал, что за спиртом! – облегченно вздохнули из-за двери. – А то – позовите, интеллигенция, едрена вошь! Минуту!
Говоривший снова удалился в глубины квартиры.
- Вы дядю Толю знаете? – удивилась девочка.
- Такого трудно не знать, - рассмеялся гражданин. – Вообще-то он мужик неплохой, вот не пил бы еще. Но меня не он сейчас заботит.
- Э! – раздался за дверью прокуренный голос пятидесятилетней алкоголички. – Покупатель?
- Вроде того, - отозвался гражданин.
Дверь немного дрогнула, ужасно заскрипев на ржавых петлях, и отворилась. На пороге показалась весьма запущенная женщина неопределенного возраста, больше смахивающая на бомжиху – спутанные и, наверное, лет десять не видевшие шампуня волосы; мятый, рваный халат, бывший когда-то небесно-голубым, а сейчас ставший почти черным; поношенные шлепанцы на раздутых ногах… Вообще она вся была какая-то раздутая, а лицом смахивала на колоду для рубки дров.
- Тариф знаешь? – просипела она.
- Знаю. – ответил гражданин. – Пятнадцать бутылок за жизнь своей дочери – не многовато ли?
Алкашиха чуть попятилась и тупо уставилась на говорившего.
- Ты чего, эту манду малолетнюю мою видал около дома? Сидит?
- Нет, она здесь, - ответил гражданин и отошел немного в сторону.
- Мамочка, я уже погуляла! – тихо ответила девочка и сделала пару шагов по направлению к двери.
- Мля, а ты кто?! – вылупилась на нее алкашиха. – Э, хрен моржовый, ты кого мне привел?!
- Я привел вам вашу дочь, - спокойно отозвался гражданин а потом внезапно вытянулся и пристально посмотрел пьянице в глаза.
- Ааа! – вдруг громко и пронзительно завопила она. – Ты! Чикатила, мать твою! Грабануть меня решил?
- С сегодняшнего же дня пить прекращаешь, заруби себе на носу! – медленно проговорил гражданин, снова отыскивая пьяный взгляд женщины.